Название: Лживые зеркала
Автор: Lumarin
Бета: Аггелофф
Жанр: романс, яой, драма, дарк
Пейринг: НарутоСаске
Рейтинг: R-NC17
Дисклаймер: Кишимото
Статус: завершено
Размещение: запрещено
Предупреждения: ООС, АУ, десфик
Благодарности: Misauri и Добе. За то, что вы рядом.

Разрешение получено!

На самом деле одна встреча может перевернуть всю жизнь. Каждая мелочь может послужить толчком для того, чтобы все свернуло с накатанной плоскости. Достаточно того, чтобы будильник не сработал, или задержался автобус, или случилось ещё какая-то незначительная неприятность. Можно случайно выйти не на той остановке, или прийти в аудиторию за минуту до начала семинара, когда останется только одно свободное место. Оно, конечно же, будет в самом дальнем углу, до него придется добираться, протискиваясь позади сидящих студентов. Придется бормотать извинения, смущенно просить подвинуться, втягивать живот, чтобы протиснуться в узкую щель между каким-нибудь стулом и холодной обшарпанной стеной.
И все это ради того, чтобы добраться до свободного стула. Нет, не так. Ради того, чтобы все-таки случилась та самая встреча, которая может перевернуть всю жизнь.
- Прости, не передашь вон тот листок?
Голос был тихий с легкой хрипотцой. Наруто вздрогнул от неожиданности, чересчур резко повернулся, и локтем сшиб на пол свой рюкзак, который висел на спинке его стула.
- Прости, что? – переспросил он, потянувшись за рюкзаком.
- Листок, - раздосадовано повторил его сосед. – Нам сказали внести туда имена и фамилии. Список группы. Перекличка.
- А, - отозвался Наруто. – Я понял, понял. Список. Да.
Почему-то ему казалось, что он слышал этот голос раньше. И глаза видел. Черные, как ведьмин камень, чуть раскосые с отливающими синевой зрачками.
- Вот, - он протянул лист бумаги, на котором уже что-то было написано. – Пожалуйста.
- Спасибо, - тем же слегка раздраженным тоном отозвался его сосед.
Он, прищурившись, быстро написал что-то и, придерживая листок двумя пальцами, подвинул его обратно.
Наруто глянул на последнюю строчку. Свежие чернила ещё блестели.
«Учиха Саске»
Он торопливо щелкнул ручкой, накорябал свое имя и фамилию и, точно так же придерживая острый бумажный край, хотел отдать лист Саске, но тот, не глянув, забрал его и передал на другую сторону стола.
- Я все видел, пока ты писал, - шепнул он, не наклоняясь, и даже не повернувшись в сторону Наруто. – Приятно познакомиться.
- А… Мне тоже, - выдохнул Наруто.
Саске в ответ улыбнулся краешком губ.
Самое смешное, что жизнь-то совсем не поменялась, поменялось её восприятие. По крайней мере, Наруто так казалось. Он вообще не мог себе представить, что может настолько привязаться к одному человеку. Да, у него в знакомых уже ходила половина курса, и это притом, что занятия начались не более чем пару недель назад, но все равно эти люди подходили исключительно под категорию «просто знакомые».
Саске не под какую категорию не подходил.
Саске был отдельно. Вне категорий, вне перечислений, вне распределения «друг-приятель». Он просто был. Наруто вообще казалось, что они знают друг друга страшно давно. Что думал по этому поводу сам Саске, он не знал, но догадывался, что тот ощущает нечто похожее.
- Ты в общежитии живешь? – спросил он как-то в перерыве между парами.
Наруто покачал головой.
- Нет, квартиру снимаю. Правда, скоро все-таки придется в общагу перебираться, с деньгами трудновато. А что?
Саске задумчиво смотрел в окно. За стеклом по железному широкому скату прыгали взъерошенные воробьи.
- Ничего,- сказал он наконец, и легонько стукнул подушечками пальцев по стеклу. Воробьи, распустив серо-коричневые куцые крылья, спорхнули со ската на соседнее дерево, обиженно покосились на них черными круглыми глазами.
- Ну, ты ведь зачем-то спросил? – с легким удивлением спросил Наруто. – Ты же не просто так это мне сказал. Вот я и переспрашиваю: «а что?». Может, ответишь?
- Просто я подумал, может, нам вместе снимать? – торопливо сказал Саске. Голос у него был совершенно спокойный, но пальцы выбивали по подоконнику четкую дробь в ритм ударов сердца. Тук-тук, тук-тук…
В двери аудитории напротив потянулась вереница студентов. До конца перерыва оставалось всего ничего – пара минут. Как раз хватит для того, чтобы…
- Давай, - легко сказал Наруто, весело щуря глаза. – Так же дешевле получится. И веселее. Только ты это… Уверен, что хочешь со мной жить?
Саске удивленно глянул на него.
- Я не умею готовить, ненавижу порядок, в ванной после меня потоп и ещё я люблю ночами слушать музыку, - старательно перечислил Наруто.
- Я же не жениться на тебе собираюсь, - фыркнул Саске. – Хватит саморекламой заниматься.
Он чуть переменил положение, выпрямился, оказавшись под потоком солнечного света. Прищурился, так, что сошлись черные пушистые ресницы. Уголки губ у него слегка дрожали, точно он сдерживал улыбку, а, может, просто из-за того, что пришлось почти зажмуриться.
Воробьи скакали по веткам дерева, все примеривались, чтобы вернуться на скат, но не решались, залихватски чирикали, расправляли крылья. Наруто стоял, навалившись грудью на высокий подоконник, наблюдал за осмелевшими воробьями, слушал, как Саске легонько постукивает по стеклу, отгоняя их. Позади окна скрипнула дверь аудитории. Они оба развернулись, торопливо зашагали к ней, переглянувшись, как пара нашкодивших первоклассников. Улыбнулись друг другу и по очереди проскользнули в просторное помещение, где уже началась лекция.
Вот так одна встреча может… Да, может, и это иногда страшно. Наруто, правда, не понимал, насколько страшно. По крайней мере, когда они нашли подходящую квартиру и приехали её смотреть, он вдруг поймал себя на том, что боится.
Саске бродил по помещению, зачарованно прикасался к стенам, покрытым бархатистым на ощупь полотном обоев, оглядывал высокие потолки, окно, занимавшее целую стену единственной комнаты. Была ещё кухня, больше похожая на бар, необычно большая ванная, в конце коридора - узкая каморка, куда можно было убрать зимние вещи…
Наруто быстро осмотрел все, и, вернувшись в комнату, застал Саске стоящим около окна.
- Ну что, тебе нравится? – спросил он, подойдя к нему и остановившись рядом.
Саске коротко кивнул.
- Ты посмотри, какие окна, - негромко сказал он. – Знаешь, я всегда хотел пожить в доме с такими окнами. Чтобы в пол.
Он обернулся, счастливыми глазами глянул на Наруто.
- Мы двухкомнатную хотели, - осторожно напомнил тот. – Эта по стоимости такая же, а места здесь меньше. Ты уверен, что мы в однушке уживемся?
Саске покачал головой. Детская радость, так неожиданно мелькнувшая в его глазах, моментально испарилась, не оставив и следа.
- Ты прав, - будничным спокойным тоном сказал он спустя секунду. – Ладно, поищем что-нибудь другое.
Наруто кивнул.
А на следующий день не удержался, поехал и внес залог.
- Ты спятил, - хмуро сказал Саске, когда они перетащили в квартиру шесть коробок, спортивную сумку и чемодан – все имущество, которое переехало вместе с ними. – Ты точно спятил. Здесь даже мебели нет.
- Но ведь тебе именно эта квартира понравилась, - с энтузиазмом заявил Наруто, вытаскивая из коробки надувной матрас. – И мне тоже. И от университета она недалеко, и дом стоит удачно, и стоит, в общем-то, совсем немного. А без мебели даже лучше. Места больше. И вообще, мне кажется, мы замечательно уживемся вместе.
- Интересно, почему ты так думаешь… – вопросительно проговорил Саске, развязывая веревку на очередной коробке. Узлы были тугими, постоянно выскальзывали из его рук, и он вполголоса ругался, стараясь подцепить их и распутать.
- Да разрежь ты, - проворчал Наруто, наблюдая за его бесплодными попытками. – Не мучайся.
Саске только покачал головой, и с удвоенной силой принялся разбирать запутавшиеся веревки.
- Незачем, - коротко отозвался он. – Ты не ответил, кстати.
- А-а, - глубокомысленно отозвался Наруто. – Мне так кажется. И вообще, не попробуешь – не узнаешь.
Он ритмично нажимал на педаль, воздух с тихим шипением врывался в брюхо матраса, наполнял его изнутри, заставлял приобретать четкую форму.
- Может быть, - неопределенно сказал Саске, продолжая распутывать узлы. Веревки поддались, ослабли под его ловкими пальцами, с тихим шорохом сползли по картону. – Если надумаешь сбежать…
- Я заранее предупрежу, - весело отозвался Наруто, пытаясь одновременно нажимать на педаль и расстегнуть заевшую молнию на сумке. – Давай уже быстрее с коробкой, она последняя. В конце-то концов, нам нужно переезд отметить!
К тому дню они были знакомы два месяца, крепко дружили месяц, и уже целую вечность Наруто любил Саске.
Это было сродни болезни. Начиналось навязчивой дрожью, покалыванием под кожей, ломотой за грудиной, ноющей, тягучей и ядовитой, как расплавленная резина. Продолжалось жаром, снами, все сильнее бередящими тело и разум. И ничем не заканчивалось, только затихало с той минутой, когда Наруто приветственно махал Саске или пожимал его ладонь. А потом снова, бесконечно, изматывающе, невозможно мучительно – дрожь, жар, вынужденное спокойствие. Дрожь, жар, спокойствие. Дрожь, жар...
Наверное, это и впрямь вирус или отрава, ворожба или проклятие - а виноват ведьмин камень, на который по цвету похожи его глаза.
Наруто притворялся так хорошо, что ему было противно от самого себя. Но он слишком ценил то, что давала ему дружба с Саске, чтобы просто так, парой глупых фраз разрушить все. И ради чего? Ради неизвестности?
Впервые в жизни он не хотел рисковать. Боялся.
Саске с ним становился чуточку другим. Смеялся, запальчиво спорил, терял привычную холодность. Наруто иногда даже казалось, что он вместе с верхней одеждой оставляет в прихожей тот образ, который всегда поддерживал на людях. Как будто вещает его на крючок и плотно закрывает дверцу шкафа, становясь, наконец, самим собой. Настоящим.
Саске доверял Наруто, и ради этого стоило разыгрывать спокойствие.
Только ни одна, даже самая правдоподобная игра, не может длиться вечно.
Эта их обоюдная игра закончилась в конце ноября. Прямо перед выходными, в пятницу вечером. Закончилась бездарно, грубо, скомкано. Так, будто гитарные струны лопнули перед финальным аккордом, и вместо плавной мелодии звучала скрипучая какофония из хаотично сыпавшихся звуков.
Наруто возился на кухне, мыл посуду. Саске ненавидел возиться в воде – вот готовил с удовольствием, а мытье по возможности оставлял на Наруто. Вот и теперь он по привычке сидел на полу, обхватив колени руками, и смотрел на город, подступающий к самой их квартире. Город был как огромное черное озеро, а светлый кафельный пол – как пирс, островок суши, и Наруто иногда казалось, что тонкое оконное стекло, отделяющее ночную черноту от него, не выдержит, лопнет, осыплется вниз. Оставит их совершенно беззащитными.
Наруто знал, что Саске чувствует примерно то же самое, разница между ними только в том, что ему это чувство нравится. Саске, в отличие от него, не боялся высоты, любил все, что она предоставляла. Ощущение бездны под ногами. Огни далеко внизу. Алые отсветы на синем горизонте. Ветер, который бьет в стекло так, что оно слегка подрагивает. Эйфорию, которая щекочет кожу, стоит глянуть вниз.
Наруто совершенно отчетливо чувствовал под ногами бездну примерно с того момента, как они с Саске втащили в квартиру последнюю коробку. Уговаривал себя, твердил, что рано или поздно привыкнет, но она никуда не исчезала. Жила с ними рядом за тонкой ненадежной стенкой. Вечерами подползала совсем близко, лизала стекло, потом замирала и долго глядела на них, насмешливо подмигивала миллионом бисерных светящихся глаз. Наруто не покидало ощущение, что он балансирует на самом краю, так, что он иногда подходил вплотную к стеклу и трогал его, прижимал к нему ладони, чтобы убедиться, что все его страхи – это наваждение, сон, глупость. Страхи были выдуманными, а стекло настоящим, и они разбивались об него, чтобы потом, спустя пару дней, сложиться вновь, и с удвоенной силой подталкивать его навстречу ухмыляющейся бездне.
Саске, наоборот, купался в её прохладном дыхании, в ощущении мнимой свободы. Наруто не понимал этого, но все равно любил за ним наблюдать. Задумавшись, Саске становился чуть более открытым, чем обычно, терял природную осторожность, задумчиво кусал кончик выбившейся из косой челки прядки, хмурился, тянул рукава водолазки, пряча в них кисти рук. Потом сердито отбрасывал волосы назад, морщился, расправлял замявшуюся мягкую ткань, и снова смотрел в окно тоскливым мрачным взглядом.
Правда, это бывало редко, но в тот вечер – в тот вечер все как раз было именно так.
В том, что произошло тогда, Наруто винил себя, ухмыляющуюся бездну, бездушный город за окном, полотенце, которое упало на пол почему-то именно рядом с Саске. Самого Саске, который зачем-то потянул наклонившегося за комком махровой ткани Наруто вниз, усадил рядом с собой.
Позже Наруто нашел сотню оправданий этому поступку, но именно в тот вечер ему в голову почему-то лезло только одно.
Он не помнил, о чем они говорили, помнил только, что Саске в тот вечер казался особенно одиноким, независимым, отрезанным от окружающего мира.
Он не был уверен в том, что все произошедшее было случайностью, хотя в первые секунды, конечно же, даже и предположить не мог, что действительно не было. Удивление и ошалелое неожиданное счастье мешали правильно оценить происходящее и понять, что все это – ловушка, капкан, железная крепкая клетка из которой ему будет не выбраться. И он покорно шагнул вперед, увлекшись приманкой.
Он даже не подумал о том, что Саске просто не мог случайно повернуться так, чтобы оказаться к нему настолько близко. Не мог по воле только одного случая передвинуться именно в тот момент, когда Наруто прервал болтовню, засмотревшись на низко летящую над ощерившейся городской пастью красную точку далекого самолета.
Ну, просто невозможно, чтобы все произошло так спонтанно естественно и нелепо.
Наруто тоже повернулся, открыл было рот, чтобы продолжить прерванную фразу, но ничего не сказал.
У Саске слегка дрожали ресницы. Он хмурился. Кончик тонкой пряди касался уголка его сухих губ. Четкая, графичная тень от неё липла к светлой коже.
Его тепло пахло лимоном и бергамотом. В его глазах отражались огни бездны, которая в этот миг подползла вплотную к окну. Но Наруто вдруг стало наплевать на бездну.
Ему нравился запах, нравились четкие тени от ресниц на тонкой коже век, нравились именно эти сухие губы, нравились глаза цвета ведьминого камня.
Ему нравилось чувствовать, как постепенно сплетаются их дыхания.
Вдохи Саске становились его вдохами и наоборот – они проникали друг в друга, даже не касаясь тел, воздухом, теплом, влагой. Мыслями – глаза в глаза, и у черных зрачки отливают синевой, а у синих ширятся, затемняя радужку.
Прикосновение – это всего лишь завершающий этап. Плоть окончательно скрепляет тот договор, который заключили души.
У губ Саске был горьковатый вкус черного чая. Наруто неловко коснулся их своими, поймал ртом очередной теплый выдох, и замер. Счастье затопило его, обняло сотней мягких волн, и на секунду – на самую короткую секунду ему показалось, что теперь-то все будет именно так, как…
Саске неожиданно подался назад. Отстранился. Отвернулся и сел, ссутулив плечи. Принялся тянуть широкие рукава свитера, пряча в них ладони. Его пальцы то зарывались в складки мягкой ткани, то нервно сжимали её.
«Ворожба, мистика, ведьмин камень, проклятие на обоих», - вот что шептала бездна за окном.
- Саске, - тихо прошептал Наруто, глядя на его руки, купающиеся в бордовой ткани, точно в крови. – Саске, прости, пожалуйста, я больше не буду. Не знаю, что на меня нашло, это больше не повторится, честное слово. Ты не злись, пожалуйста, я, правда… Правда больше не буду.
«Я больше не буду тебя любить», – подсказала бездна и зашлась визгливым металлическим хохотом. Наруто отмахнулся от неё.
Сильные пальцы впились в ткань, сминая её, стискивая складки. Саске смотрел в небо, на сиреневую дымную полосу, которую пропахал на его черном своде самолет.
- Ничего, - сказал он, покачав головой и не отрывая взгляда от раскисающей полосы, которая расползалась все сильнее. – Ничего страшного. Просто ночь такая.
- Такая ночь, - эхом отозвался Наруто. Он тоже повернулся лицом к стеклу, и смотрел на свое отражение на черном стекле. – Просто такая ночь.
Отражение запоздало покачало головой.
***
Одна ночь может перечеркнуть все, что было до неё. Хотя, конечно, особенно ничего не изменилось. Они по-прежнему жили вместе, спали на одном диване, как до того – на надувном матрасе, переругивались по утрам и желали друг другу доброй ночи вечером. Все было так же, а, вообще-то, совсем не так. По крайней мере, Наруто казалось, что из его жизни выпала какая-то существенная деталь и из-за этого все остальное тормозит, разлаживается и перестает нормально функционировать. Ему не хватало ожидания и надежды. Не хватало возможности помечтать, о том, что все когда-нибудь получится.
Не получится, и точка. Точ-ка.
Наруто демонстративно морщился при виде кружки с чаем сорта «эрл грей», ехидно рекомендовал Саске подстричься, чтобы челка не лезла в рот, и издевательски усмехался, когда Учиха, ругаясь, рассматривал безнадежно вытянутые рукава у очередного свитера или водолазки.
Когда вечером он оказывался дома один, он усаживался на пол и принимался играть в гляделки с бездной, которая больше не подползала к их окну, только лежала внизу, дремала и ухмылялась, подмигивая ему миллионом разноцветных огней.
Ничто не перечеркнуто, просто кое-что отрублено – окончательно и бесповоротно. Наруто понимал, что это, наверное, выбор Саске и что он, наверное, все-таки прав. Легче от этого не становилось. Страх потерять его окончательно оказался сильнее всех инстинктов, и даже сильнее гордости.
Наруто снова играл, но на этот раз почти правдиво. Игра в дружбу за неимением возможности сыграть в любовь. Суррогат, но ведь от него легче. Легче же?..
Зимой, в середине января, Саске пришло письмо. Это было особенное письмо – Наруто понял это сразу же, как только Саске прочел пришедшее сообщение и обернулся к нему, резко крутанув кресло и едва не стукнувшись локтем о край компьютерного стола. Глаза у него горели, как у мальчишки, который впервые в жизни сам запустил фейерверк.
Наруто уже привык к тому, что эмоции у Саске прорываются неожиданно, в те моменты, когда они переходят какую-то неведомую риску на шкале и обрушиваются во внешний мир сплошным потоком, чтобы через пару минут исчезнуть.
- Хорошие новости? – спросил он, широко улыбнувшись в ответ на сияющий взгляд соседа.
Тот помедлил немного, точно старался немного приглушить радость, вогнать её в рамки «приличных» эмоций. Не получилось.
- Очень, - выпалил Саске и широко улыбнулся. – Я еду в горы! На две недели, представляешь? – он даже зажмурился на секунду, смакуя собственное счастье. – На все каникулы!
- А-а, - протянул Наруто, немного подрастеряв энтузиазм. – Здорово. А с кем?
Саске тряхнул челкой, резко развернулся обратно к столу и принялся быстро печатать ответ.
- С братом, - отозвался он, не отрывая взгляда от монитора. Его пальцы легко касались клавиш, двигались так быстро, что щелкающий стук сливался в равномерное гудение.
Наруто подошел к окну и, осторожно уперевшись ладонями в стекло, глянул вниз. Бездна издевательски хохотала – ветер трепал плохо закрепленную рекламную растяжку над дорогой, она извивалась, как змея, наверняка издавала противные резкие хлопки. Наруто их, конечно, не слышал, но ему чудилось, что сердце в груди хлопает точно так же.
- Ты не говорил, что у тебя есть брат, - немного обиженно проворчал он, рассматривая белое змеиное пузо, лишенное рисунка.
- Ты никогда не спрашивал, - отозвался Саске. В его голосе зазвучали напряженные металлические нотки. – Если бы ты спросил, я бы рассказал. А так… Просто к слову не приходилось, вот и все.
Наруто отошел от окна, бросив последний неприязненный взгляд на бумажно-полиэтиленовую змею, полоскавшуюся на ветру над широкой полосой асфальта.
- Я спросил, - проворчал он. – Только что спросил, ты что, не заметил?
Саске дернул плечом. Он уже не печатал, только просматривал набранный текст, задумчиво тянул левый рукав. Потом спохватился и быстро закатал его выше локтя. Наруто мельком увидел знакомый тонкий шрам, огибающий запястье, потом Саске снова принялся печатать, и следить за его рукой стало неудобно.
Он вздохнул и отвернулся, уселся на диван, вертя в руках пульт от телевизора. Наполнять вечер бессмысленной лакричной болтовней и яркими глянцевыми картинками не хотелось. Хотелось просто посидеть, поговорить, а Саске на разговоры явно не был настроен. Как и всегда, после вспышки радости он злился на себя за то, что выпустил эмоции из-под контроля, а значит, продолжения беседы можно было не ждать.
Наруто погладил пульт указательным пальцем и отложил его в сторону. Забрался на диван с ногами, сел по-турецки и повернулся так, чтобы видеть чуть сгорбившегося Саске.
Тот, словно почувствовав на себе его взгляд, вздохнул, откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди.
- Мой брат, - тихо сказал он, и Наруто понял, что он медлил, подбирая слова. – Мой брат, он… Сложный человек. Мне с ним трудно.
Наруто пожал плечами.
- Наверное, вы просто слишком разные, - сказал он.
Саске вздрогнул, расцепил руки и принялся крутить пальцами левой руки длинную прядь волос.
- Не в этом дело, - так же тихо сказал он. – Я не потому не хотел тебе рассказывать. Он… болен.
- В смысле?
Кончик пряди коснулся щеки Саске, скользнул к губам, остановился у самого уголка рта.
- У него психиатрический диагноз. Ну, знаешь… - он, кажется, виновато улыбнулся. – Такое иногда бывает. Нет, он не конченый псих, только иногда срывается, и характер у него тяжелый. Мы не очень ладим, когда живем вместе, но сейчас, когда он далеко, я здорово по нему скучаю. Наверное, это глупо звучит, да?
Наруто вздохнул.
- Да брось, он же твой брат, - сказал он уверенно. – Родной для тебя человек, верно? Он тебе дорог. Так что все нормально, и…
- Нет, не все нормально, - перебил его Саске. Он говорил торопливо, чуть проглатывая окончания слов, и Наруто понял, что он волнуется – так волнуется, что даже дрожит и кончик пряди, зажатый в пальцах левой руки, скользит по его щеке, как перо самописца. – Я не хотел тебе рассказывать не потому, что не доверяю. Так вышло, что здесь ты, пожалуй, единственный, кому я в принципе могу доверять. Я не хотел, чтобы ты как-то не так обо мне думал. И после того случая… Ещё осенью, помнишь? В ночь на первое ноября? Не знаю, что на меня тогда нашло, может просто боялся потерять… Это я должен был извиняться. Хотя ничего ведь не было. Мы даже не поцеловались.
Он снова резко крутанул кресло, уставился на Наруто влажно блестящими от волнения глазами.
- Мы никогда не разговаривали об этом, - сказал он, хмурясь, и сильно стиснув пальцами правой руки подлокотник. – Но это неправильно, поговорить все-таки нужно было. Жаль, что я уже завтра улетаю.
Наруто кивнул.
- Во сколько самолет-то? – спросил он, стараясь, чтобы голос звучал пободрее. – Тебя провожать?
Саске благодарно глянул на него и снова потянул вниз левый рукав, потеребил мягкую шерсть кончиками пальцев, собрал её широкий конец в складки и сжал ладонь, удерживая рукав так, чтобы тот прикрывал ладонь наподобие перчатки.
- В пять вечера, - ответил он прежним веселым тоном. – Провожать не надо, сам прекрасно доеду.
Наруто подумал, что, наверное, Саске просто не хочет заканчивать разговор на не слишком приятной для них обоих ноте, особенно перед двухнедельной разлукой. Это ещё одна игра – сказанного назад не воротишь, но на условленное время можно притвориться, что ничего такого не было произнесено. Это своего рода ложь во спасение. Потом, потом это все сто, двести, триста раз всплывет в мыслях, подвергнется анализу, тщательному разбору. Потом, когда самолет оторвется от земли, и, тяжело накренившись, начнет подниматься в воздух.
- Как-то вы быстро слишком, - проворчал Наруто, изображая недовольство. – Только что пришло письмо, а завтра уже вылет.
- У него всегда все быстро, - отозвался Саске. Он немного успокоился, перестал теребить рукав свитера, хотя из глаз ещё не исчез настороженный влажный блеск. – Он у меня довольно занятой, да и к тому же мы ещё летом договаривались, что поедем. Знаешь, все-таки приятно, что можно договориться вот так – за полгода, и чтобы в результате все получилось. По-настоящему приятно.
Он улыбнулся, словно уже забыл о том, какой оборот разговор принял минуту назад. Наруто улыбнулся в ответ и ничего не сказал. Только кивнул – мол, я понимаю, оно действительно придает уверенности, это ощущение, когда знаешь, что слово и дело в итоге не разойдутся…
***
Казалось – две недели. Всего четырнадцать дней, это ведь немного. Совсем немного, совсем…
А Наруто сходил с ума. Неизвестность мучила его, превращала каждую секунду в остро наточенное бритвенное лезвие, которое впивалось в кожу, в мышцы, в нервы. Он чувствовал себя, как мазохист – время только прибавляло боли, и в то же время он радовался каждому новому надрезу, потому что боль немного забивала пустоту неизвестности.
Скоро все решится. Скоро Саске вернется. То, что он сказал вечером, накануне отъезда, не могло быть просто парой фраз, выброшенных в пустоту. То, как горели его глаза…
Как же хочется думать, что он все-таки скажет, что… Скажет…
Наруто метался по городу, занимая себя бесчисленным количеством суетливых, бестолковых, и, в общем-то, ненужных дел. Купить новую подушку, коврик в ванную, стаканчики для зубных щеток – как будто без стаканчиков для зубных щеток невозможно прожить!..
Он ждал.
Саске писал ему. Первое сообщение пришло сразу после того, как его самолет приземлился. Он писал, что чувствует себя, как носок, который отжали в стиральной машине. Писал, что встречается с братом в зале прилета и немного нервничает – ведь они довольно давно не виделись.
«Я не думал, что умею так скучать», - написал он.
«Я по мне скучаешь?» - ревниво написал Наруто.
«По твоим дурацким вопросам» - отозвался Саске. Наруто знал, что, набирая это сообщение, он улыбался.
На следующий день Саске написал, что они с братом уже добрались до гостиницы, где должны были жить.
«Здесь нихрена связи нет! - зло писал он. - Так что придется общаться через смс».
«Ага» - отозвался Наруто.
Он знал, что Саске сейчас по-настоящему счастлив. В городе ему не хватало пресловутого ощущения высоты, свободы, полета. В горах, спускаясь по склону на сноуборде, он мог в определенной мере получить все из этого списка. И стать хоть немного счастливее.
Наруто радовался за него. Но все равно скучал.
А потом Саске пропал. Поздно вечером написал, что они с братом пойдут проверить какую-то дикую трассу. Что это, вообще-то, нельзя делать, но ему интересно. Наруто почему-то подумал, что понимает Саске, и что ему самому интересно все, что нельзя.
Саске пошел проверить трассу и пропал. Не отвечал на сообщения. Не отвечал на звонки. Портье в их гостинице уклончиво сказал, что они с братом находятся вне отеля и позвать к телефону он их не может. Конечно, он сообщит, что им звонили, когда они вернутся. Но сейчас ничем не может помочь. Увы.
Наруто метался по квартире, не находил себе места. Метался по городу, пытался что-то узнать – но тщетно. Саске был слишком далеко. Его мобильный после двух дней бесконечно длинных гудков реагировал на вызов официальным сообщением о том, что аппарат вызываемого абонента выключен, или находится…
Наруто едва не сошел с ума, ночуя в пустой квартире, где были книги Саске, одежда Саске, компьютер Саске… Все было пропитано им, его запахом, в шкафчике на кухне стоял его любимый чай, в ванной – флакон с каким-то сложным древесным ароматом, в ящике дивана – подушка, хранившая запах его кожи – не синтепоновая, а перьевая, потому что на искусственной он спать не мог…
Наруто метался по квартире, стараясь не подходить слишком близко к окну, из которого на него скалилась бездна, заваривал себе чай с запахом бергамота, воровато нюхал крышку от флакона, подолгу лежал, уткнувшись носом в подушку, дышал запахом Саске.
Это было полное низложение гордости, но ему было все равно. Никто этого не видел. Никто этого бы не узнал. А длинные гудки почти свели его с ума.
В тот день, когда Саске должен был вернуться, Наруто, наплевав на все, поехал в аэропорт. Он и сам не знал, на что надеется. Это была последняя ниточка. Надежда на то, что Саске просто-напросто разбил телефон. Уронил его в снег. Потерял. Что с ним самим все в порядке, и он вернется тем рейсом, номер которого Наруто вытребовал у него накануне отлета.
«Не собираюсь я тебя встречать, - ворчал он тогда. – Просто мне нужно знать, когда ты вернешься. Ну, вдруг я не один? А тут ты так не вовремя? Я хочу рассчитать свое время!»
Саске рассмеялся, но номер рейса оставил.
И теперь Наруто стоял напротив табло, и, не мигая, смотрел на табличку «задержан».
Чертов снег. Чертова зима. Чертов самолет.
«Задержан».
Тридцать минут. Тридцать пять. Сорок.
Наруто мерил шагами зал ожидания.
«Задержан».
Сорок пять. Пятьдесят.
Наруто остановился, пристальным взглядом уставился на табло. Смотрел долго, до тех пор, пока справа что-то не громыхнуло, не упало с гулким стуком на пол. Он повернул голову на звук – оказалось, кто-то из пассажиров уронил чемодан. А когда снова взглянул на табло, надпись уже сменилась.
Вместо «задержан» - «совершил посадку».
Сердце ухнуло вниз и забилось часто-часто. В животе противно заныло, скрутилось жгутом, сжалось жесткой пружиной. Наруто отошел к окну, вцепился ледяными пальцами в подоконник. Зал находился высоко, на четвертом этаже. Снаружи уже было темно, город вдали загадочно мерцал гирляндами фонарей. Бездна урчала, как сытая кошка. Наруто знал, что урчит мотор подъехавшего автобуса, а никак не черная пустота, в которой исчезали подсвеченные фонарями золотые снежинки.
Наруто глянул на табло и пожалел, что не знает ни одной молитвы, не умеет обращаться ни к одному богу. Он быстро отвернулся, уставился в пол, пересчитывая жилки на матовых каменных плитах. Старался отвлечься, успокаивал себя, а в голове все равно бились болезненные, лихорадочные мысли.
«Пожалуйста, пусть он будет в этом самолете. Пожалуйста, пусть будет. Именно в этом, а не в каком-то другом. Пожалуйста, пусть все будет хорошо, пусть он вернется, пожалуйста, пускай именно этот самолет, именно этот, пожалуйста…»
Поток пассажиров потек через прозрачные ворота к выходам. Люди переговаривались, весело смеялись, обнимали родных. Торопливо шли через зал, несли сумки, чемоданы, пакеты, дети болтали без умолку. Пара собак, только что освободившихся из перевозок, тяжело дышала, вывалив розовые длинные языки.
Наруто стоял у окна, держался за холодный подоконник и тревожно высматривал в толпе Саске. Он должен прилететь сегодня. Должен. Обязан.
Среди людей мелькнула знакомая бордовая куртка. Наруто метнулся через зал, ввинтился в толпу. Перед глазами у него слегка плыло от волнения, но яркое пятно он видел очень четко. Догнал, понял, что не в состоянии произнести ни слова, и может только глупо и счастливо улыбаться тому, что томительное невротическое ожидание закончилось. Протянул руку и дотронулся до покатого бока яркого пятна.
Парень в бордовой куртке обернулся.
Это был не Саске. Он даже отдаленно не напоминал Саске. У него были темные непослушные волосы, черные глаза и светлая кожа. Только у Саске глаза были не просто черные, а цвета ведьминого камня, пряди волос непослушными, но совсем по-другому, более мягкими, и лежали совсем иначе…
Наруто пробормотал извинения и направился обратно к окну. Он чувствовал такую слабость, что, добравшись до подоконника, сразу ухватился за него. Ему казалось, он сейчас упадет, прямо туда, через низкий обрубок стены, сквозь стекло, вниз, вслед за снежинками в черное ничто, где тонула даже высота. Толпа редела, иссякала, голоса становились все тише.
Последний пассажир торопливо прошагал по сверкающему полу, скрылся за дверями аэропорта.
Саске не было.
Хотелось плакать – от неизвестности, безвыходности, бессилия. Наруто сунул руку в карман. Достал лист, на котором Саске написал номер рейса. Бумага была сложена вдвое, так, что было непонятно, что написано внутри. Наруто немного подышал прежде, чем открыть. Ещё оставалась надежда на то, что он перепутал число, или время, или день, или выход…
Он ничего не перепутал. Просто Саске не прилетел.
Наруто шел до остановки, точно пьяный. Ничего не видел перед собой. Наталкивался на прохожих. Едва не врезался в столб. Долго стоял под прозрачным пластиковым козырьком и смотрел на сухой асфальт. Пропустил два автобуса. Хотелось курить, хотя он и не курил никогда. Хотелось напиться, хотя он прекрасно знал что забытья не получит – только унизительную тошноту, так уж реагировал его организм. Хотелось, чтобы Саске все-таки прилетел тем рейсом, а Наруто его просто не заметил, и чтобы, когда он приедет домой, там горел свет. И Саске, ещё не разобрав вещи, встретил его в прихожей, спросил, где это он шлялся до ночи, а Наруто врезал бы ему как следует по зубам, и ещё добавил бы, потому что Саске прошел мимо него и не заметил, потому что он так долго не звонил. А Наруто так ждал и так нервничал!..
Третий автобус довез его до метро, длинный, похожий на синюю гусеницу, поезд домчал до дома. Выйдя со станции, Наруто, наплевав на все, купил пачку сигарет, долго стоял, неловко чиркая зажигалкой. Когда вдохнул горький дым, его едва не вывернуло наизнанку. Легче не стало, но он все-таки сунул пачку в карман и не спеша пошел домой.
Торопиться было некуда.
Впереди была ещё неделя ада. В ванну с телефоном, в магазин с телефоном, есть с телефоном, спать с телефоном… Он медленно сходил с ума. Никакие рациональные доводы не действовали. Саске задерживался на неделю. Не писал и не звонил больше пятнадцати дней. Телефон вне зоны доступа. Наруто бил кулаками в стены, не мог уснуть ночами и бесцельно бродил по городу, точно старался убежать от тревоги и отчаяния.
Наруто не заметил, как пришло первое сообщение. Было около пяти утра. Он спал, уткнувшись лицом в подушку, и ему снилось, что кто-то его душит. Ещё ему снился Саске, которого кто-то тоже душил. Наруто видел, как закатываются его черные глаза, как он хрипит, пытается отодрать от горла невидимые руки, но все равно обмякает. Он рвался на помощь, но его тоже душили, он беспорядочно молотил кулаками, в какой-то момент стукнулся локтем о тумбочку, взвыл от боли и проснулся.
Рядом, на полу около дивана, гудел телефон.
Сообщение. От Саске.
Наруто показалось, что у него лопнуло сердце. Лопнуло и растеклось в груди, а кровь затопила все внутри, залила мертвым холодом. Он непослушными пальцами принялся нажимать на кнопки. Едва не стер неоткрытую смс. Прокусил губу, отменяя действие. Отменил. Открыл.
«Привет, со мной все хорошо».
Наруто защелкал кнопками.
На то, чтобы ответить, ушло несколько секунд. Он не был уверен, что Саске знает все слова, которые он ему написал. И он не был уверен, поймет ли Саске что-то, кроме того, что Наруто волновался. Честно говоря, в сообщении были одни ругательства и почти никакого смысла.
Ответ пришел где-то через четыре с половиной минуты.
«Прости. Но я ничего не помню. Даже мой телефон помнит больше, чем я. А твой номер последний набранный. И сообщения я прочитал. Наверное, я скучал по тебе. Сейчас не знаю. Я ведь тебя не помню. Ты кто, Наруто?»
Он долго смотрел на это сообщение. Не знал, как реагировать. В шкале его эмоций не было той, которая подошла бы для этого случая. Вряд ли можно вообще придумать такие эмоции.
Потом оказалось, что Саске в больнице.
Наруто не знал, что именно произошло, если честно, этого не знал никто. Только Саске и его брат, но брат вторую неделю был без сознания, а Саске очнулся два дня назад и ничего не помнил. И ничего не мог рассказать.
«Головой ударился, - написал он. – Ничего страшного».
И смайлик поставил.
Наруто думал, что это очень страшно. От вида смайлика ему стало жутко, и ледяной комок в животе сжался ещё сильнее. Жить без прошлого – это по-настоящему страшно, что бы там не говорили. Знать, что в памяти твоего мобильного хранится куда больше твоих воспоминаний, чем в твоей собственной голове, это страшно. Говорить с человеком и не помнить его лица это тоже страшно.
«Я могу чем-нибудь помочь?»
Ответ пришел не сразу.
«Расскажи мне обо мне»
Наруто улыбнулся.
- Хорошо, - шепнул он телефону.
И начал рассказывать. Рассказ затянулся на несколько месяцев – примерно столько времени понадобилось Саске на полное выздоровление и курс реабилитации.
***
Ждать пришлось долго, чуть ли не двадцать минут от назначенного времени. Это не совсем нормально, но, в конце концов, так сам момент встречи станет ярче.
...Теплее будет казаться взгляд, и пальцы переплетутся жадно и нетерпеливо, и небрежное «привет», произнесенное на людях, сменится неуверенным и раздосадованным «я скучал» где-нибудь, где не будет посторонних взглядов…
Этого, конечно, не будет, но можно ведь и помечтать немного, верно? Можно…
Как это странно – убеждать себя, будто прошло всего ничего. Будто не было бессонных ночей в неизвестности, не было периода, когда единственным связующим звеном оставалась призрачная паутина интернета. Будто не было пропущенного рейса, номер которого Наруто никак не мог позабыть, хотя очень старался. Все равно ему несколько раз снился аэропорт, зал ожидания, холодный подоконник и постоянное «рейс задержан» на всех табло.
Тридцать минут. Да где же он?
- Наруто?
Он обернулся легко, не слишком быстро и не слишком медленно, хотя от звука этого голоса его сердце пропустило очередной удар. Улыбнулся, хотя от волнения заломило щеки так, что ему казалось, что улыбка дрожит.
- Привет.
- Привет, - Саске улыбается в ответ, непривычно сжато и настороженно. Раньше тоже так улыбался – в самом начале. Улыбка казалась Наруто похожей на тень. Ляжет по-другому свет – и она исчезнет.
Наруто протянул руку.
Легкое прикосновение. Его кожа такая же гладкая и прохладная, как и раньше. Он неуверенно пожимает ладонь Наруто в ответ, и его бледные пальцы скользят по шершавой загорелой кисти, словно заново запоминая её изгибы.
- С возвращением, - снова улыбается Наруто. – С возвращением, Саске.
Он похудел, стал немного выше и странно ежится, когда его коротких волос касается не успевший растерять летнюю ласку сентябрьский ветер. Нервным движением поднимает руку, чтобы поправить длинную челку, но почему-то не делает этого. Только касается дрогнувшими подушечками пальцев виска.
Пряди рассыпаются от прикосновений плавно обтекающего его тело воздуха – как в замедленной съемке. Несколько тех, что потоньше, цепляются за его ресницы.
Наруто протянул руку и отвел непослушные волосы от его лица. Он знал, что Саске не любит, когда челка лезет ему в глаза, иногда, особенно если он злился или глубоко о чем-то задумывался, он даже заправлял её за уши, чтобы потом, спохватившись, зло прочесать пятерней.
Знал ли об этом сам Саске?
- Ты изменился, - негромко сказал Наруто. – Мы довольно давно не виделись, и… ты и правда изменился.
- Наверное, - уклончиво ответил Саске. – Мне сложно оценить.
- Пойдем, - Наруто махнул рукой, указывая направление.
Саске кивнул и уверенно направился в сторону кампуса. Наруто в два шага нагнал его, взял под руку и мягко потянул в противоположную сторону.
- Нам не сюда, - сказал он, стараясь, чтобы голос звучал без лишних эмоций и с ноткой веселья. – Мы… квартиру снимаем. Я говорил, помнишь?
Саске кивнул и покорно позволил ему себя увести.
Их дом – светлая «башня», штукатурка на которой совсем не потемнела. Помыли его, что ли…
Наруто помнил, как они вместе искали его в первый раз, ещё когда только приехали смотреть то место, где им предстояло жить. Помнил, как Саске ругался, пытаясь найти затерявшийся среди одинаковых жилых домов именно тот, который был им нужен. Помнил собственный восторг при виде теплого светлого холла, одну стену которого занимали два лифта, а вторая поблескивала стеклянной поверхностью зеркала, а около него стояла железная горка, сплошь уставленная цветочными горшками. Помнил то, как Саске, растеряв все свое напускное спокойствие, ходил по этой самой квартире и зачарованно трогал холодные бежевые стены, медленно скользя по бархатистым обоям подушечками пальцев.
Он пропустил Саске вперед, нарочно задержался в небольшой прихожей – хотел посмотреть, будет ли он снова так по-детски удивляться тому, насколько эта квартира – его. И не сказать по-другому. Если бы у Саске был собственный дом, Наруто мог бы поставить все, что угодно, на то, что тот будет внутри как эта самая квартира. Много места. Много света.
В последнее время – слишком мало жизни.
Но теперь-то все будет по-другому.
Саске шел вдоль коридора, вытянув руку и медленно скользя пальцами по светлым шершавым обоям. Наруто не смог сдержать улыбки, хотя и знал, что сейчас не стоит улыбаться. Наконец он справился с собой, улыбка моментально пригасла, став более официальной и на порядок менее теплой. Как раз такой, которая нужна была теперь.
- Ты раньше тоже так делал, - негромко сказал Наруто, подавив желание отереть губы ладонью, лишь бы избавиться от собственной мертвой улыбки. Саске вздрогнул и чуть повернулся, глядя на него через плечо.
- Когда – раньше?
- Когда мы только пришли эту квартиру смотреть, - негромко проговорил Наруто. – Ты сначала злился, а потом притих, и ходил точно так же, как сейчас, и улыбался, знаешь… счастливо. А потом сказал, что всегда мечтал в такой квартире жить, а после мы в неё переехали почти сразу.
- А тебе она тоже нравится? – немного подумав, спросил Саске.
Наруто тоже дотронулся ладонью до стены. Ему казалось, Саске чувствует что-то особенное, когда касается её поверхности, гладит почти ласково – но сам он ничего не почувствовал. Только холод бетона, мертво просачивающийся сквозь тонкое и хрупкое бумажное покрытие.
- Нравится, - сказал он, немного помолчав.
- А ты сам здесь счастлив? – совсем тихо спросил Саске, настороженно блеснув черными, как лужицы дегтя, глазами.
- Ну да, - отозвался Наруто. – Слушай, это глупый какой-то вопрос. Раньше ты таких не задавал.
- Ты же знаешь, я не слишком хорошо помню, что было раньше, - с укором проговорил Саске и вдруг улыбнулся. Виновато. Его улыбка моментально резанула Наруто, точно по обнаженным нервам бритвой прошлись. Недостаточно сильно для того, чтобы отсечь или перерезать, вертикально, расщепляя их на тонкие тяжи. Чтобы не убить, но как следует помучить.
Саске не хотел его мучить – Наруто это знал наверняка. И в своих ощущениях он мог винить только себя. Поэтому выдавил кривоватую улыбку, до того неестественную, что он сам чувствовал, как что-то внутри сопротивляется этой лживой игре.
Саске отвернулся, а Наруто вдруг подумал о том, что раньше он наверняка бы ответил на неживую и лживую улыбку какой-то колкой фразой, после которой совсем расхотелось бы притворяться и единственное, что стало бы правильным – это просто быть собой. Не лгать…
- Здесь здорово, - с некоторой детской непосредственностью сказал Саске. Он добрел до окна и, осторожно коснувшись тонкой, похожей на колеблющуюся водную завесу, занавеси, сквозь неё дотронулся до стекла. – Высоко… - прошептал он, глядя вниз, на мелькающие между пунктирами фонарей огни автомобилей.
-Это точно, - отозвался Наруто.
Он в самый последний момент не сумел сдержать сдавившей горло горечи – она просочилась в его голос, сделав его чуть более звонким, чем обычно. Саске, наверняка бы почувствовал это. Раньше. Но сейчас он просто стоял у самого окна, прислонившись лбом к стеклу, и смотрел вниз.
Успокаивать себя тем, что нужно время – какая, в сущности, глупость! Вряд ли все будет, как прежде, ничего ведь не повторить. И можно только терпеть, стиснув зубы от собственного бессилия, и рассказывать, рассказывать, рассказывать ему о том, что было раньше, стараться вложить в слова то, что чувствовал он, и что чувствовалось рядом с ним. Но что делать, если невозможно описать, не подобрать слова, да в принципе никак не рассказать о том, что действительно происходило? Можно нарисовать плоскую картинку и даже придать ей цвет. Но оттенки все равно получатся не живыми, блеклыми, не наполненными светом, который присущ воспоминаниям. Нельзя заново вложить в его память звуки и запахи, тепло, холод, щекочущие прикосновения ветра на коже, то, что печенье вкуснее, когда на двоих, а клетчатый плед нелюбимый, потому что есть полосатый, а полоска нравится больше и шерсть в нем мягче, только из-за этой чертовой полоски!…
Лезвие прошлось по нервам ещё раз.
- Ты присядь, - сказал он, снова улыбаясь, и чувствуя ещё больший прилив отвращения за эту неживую улыбку. – Я чаю принесу. Ты устал, наверное, только с дороги…
Бормоча на ходу какие-то ещё глупости, он направился на кухню. А когда вернулся, Саске сидел на диване, набросив на колени клетчатый плед, который он раньше ненавидел.
- Держи, - сказал Наруто, ставя поднос с чашками, сахарницей и печеньем на столик. – Угощайся.
Искусственная улыбка больше не причиняла боли, скорее, теперь это был дискомфорт. Внутри что-то поднималось против неё, какое-то чувство сродни отвращению, но оно никак не могло оформиться и затихало, вытесненное пустой веселой болтовней. Эта неживая улыбка постепенно начинала прирастать к его лицу – и Наруто был рад этому. Он-то хорошо знал, что она понадобится и будет нужна ещё долгое время. То самое, на которое ему так советовали набраться терпения.
Саске вернулся совсем другим. Впрочем, Наруто знал, что так будет, и, если можно так сказать, настраивал себя именно на это – но все равно оказался не готов.
- Уже поздно, - сказал он, наплевав на приличия. – Ты не хочешь прилечь?
- Я не больной, - тихо заметил Саске, отставляя нетронутый чай на столик. – Не относись ко мне так, это неприятно.
Наруто смутился, большей частью – не от его слов, а от того, что Саске так удачно угадал его теперешнее состояние. Трепещущая болезненная нежность, граничащая с бессильной злостью. Осознание того, что помочь может только время и сделать что-то – не в твоих силах, и ужас, заключающийся в том, что можно навсегда потерять его.
Его непослушные волосы, его черные глаза, упрямо вздернутый нос, насмешливый изгиб губ, его руки, его ладони, пальцы, запястья, его голос, его дыхание, его… всё так просто потерять. Наруто казалось, что Саске ускользает от него, и это ощущение парадоксальным образом усилилось именно теперь, когда Учиха был, наконец, совсем близко. Впервые за триста с лишним дней он был так близко, что до него можно было дотронуться. Но Наруто не дотрагивался, точно боялся, что тот исчезнет. Как призрак. Призрак из их общего прошлого длиной в каких-то полгода.
- Прости, - проговорил он, стараясь унять дрожь непослушных рук. – Я не это имел в виду, просто… Ты устал, наверное. Ты говорил, что не любишь летать, что после самолета всегда голова тяжелая, вот я и подумал, тебе лучше немного поспать.
Саске медленно кивнул.
- Это так, - не слишком уверенно сказал он. – В самолете я и вправду чувствовал себя не слишком… Но я не устал. Я хочу подольше побыть с тобой. Узнать тебя. Ты ведь мой лучший друг, верно? Я хочу с тобой познакомиться поближе.
Это прозвучало так буднично, так обыденно, что Наруто почти не почувствовал, как давешнее лезвие впивается в его нервы. Понял только, что ещё чуть-чуть – и они порвутся совсем, не выдержат, и он, растеряв всю свою выдержку, тоже сорвется, и тогда…
Наруто не знал, что он сделает «тогда».
- Расскажи мне что-нибудь, - вдруг попросил Саске.
Он сидел на диване, изящно подогнув под себя ноги и накинув на колени клетчатый плед. Наруто покосился на это плед с отвращением, подошел, брезгливо, точно грязную тряпку, снял его с Саске и отшвырнул на ковер, подальше, в неосвещенный угол. Потом стянул со спинки дивана полосатый, из точно такой же шерсти плед, набросил его на неподвижно сидящего Учиху, и даже края подоткнул с какой-то торжествующей злостью.
Стало чуточку легче и чуточку нормальнее. Наруто вздохнул и тут же по-собачьи встряхнулся, отгоняя подкравшиеся грусть и отчаяние.
- Ну, во-первых, - бодро заявил он, усевшись на диван рядом с Саске, и развернувшись к тому в пол-оборота. – Ты ненавидишь вон тот клетчатый плед.
Саске смотрел на него округлившимися от удивления глазами.
- Почему? – любознательно поинтересовался он.
- Этот мягче, - с уверенностью сказал Наруто. – Потрогай.
Саске помял край пледа в ладони и пожал плечами.
- А ещё тебе нравятся полоски, - задумчиво проговорил Узумаки, забираясь на диван с ногами и усаживаясь по-турецки. – И то, что на краю нет ни бахромы, ни рюшек дурацких, и вообще, мы его вместе покупали.
- А-а, - задумчиво протянул Саске, все так же поглаживая ладонями мягкую ткань. – Ясно. Извини, я…
- Не помнишь, я знаю, - перебил его Наруто. – Не беда. Я сейчас расскажу. Нам нужен был плед, и ты сказал…
***
Это было бесполезно. Саске сам так говорил.
Он качал головой, мягко и виновато улыбался и произносил одними губами «я не помню». Наруто хотелось ему врезать, стукнуть его головой об стену и приказать, заставить вспомнить. Но даже это не помогло бы.
Саске не мог вспомнить ничего. Он только просил рассказывать, и Наруто рассказывал. Лежал, положив голову ему на колени, и рассказывал обо всем, о каждой мелочи, которую только мог припомнить. Его память странно углубилась, вмещала в себя больше, чем раньше, находила все новые и новые воспоминания. Наруто казалось, что это из-за того, что у них с Саске теперь была на двоих только одна память.
Вторую им пришлось писать заново.
Саске на удивление легко вернулся к обычной жизни. Он вообще стал относиться ко всему легче. Наверное, это был побочный эффект от отсутствия прошлого.
А вот Наруто в отличие от него никак не мог заставить себя вернуться к прежней беззаботной жизни.
Это было бесполезно – он никогда об этом не говорил, но сам четко был убежден в том, что теперь все будет иначе. Хотя их отношения постепенно приняли более привычный характер, все равно они оставались лишь подобием того, что было год назад.
День за днем, неделя за неделей, надрез за надрезом – холодной металлической пластиной по натянутым нервам, которые под ней рвутся, расходятся, лопаются…
И однажды Наруто не выдержал.
Когда он пришел домой, Саске что-то быстро печатал на компьютере – из прихожей был слышен сытый стук клавиатуры и, в перерывах, тонкие щелчки кнопок мыши. Пахло кофе и корицей. Наруто разулся, небрежно кинул куртку куда-то в сторону вешалки, и неторопливо прошел единственную комнату.
Саске сидел за столом, спиной к нему, и задумчиво постукивал дужкой очков по столешнице. Рядом парила кружка, от которой исходил горький кофейный запах. На светлой керамике – ржавый налет коричной пыльцы.
- Тебе нельзя кофе, - слегка раздраженно сказал Наруто, подходя и хмуро глянув на монитор. Там светилась яркими красками картинка рабочего стола – Саске успел свернуть окно. Наруто присмотрелся повнимательнее. Работала почтовая программа.
Саске запрокинул голову и чуть прищурился. Наруто отметил, что у него усталые глаза, и что он чуть бледнее обычного.
- Мне можно кофе, - упрямо сказал он. – Если хочется, значит, можно. Хуже от него все равно не будет. Кстати, привет.
- Кстати, привет, – передразнил Наруто. - Чем занимаешься? – небрежно, будто его не слишком это интересовало, проговорил он.
Саске пожал плечами – мол, ничего особенного, и со стуком положил очки на стол.
- А там что? – снова поинтересовался Наруто, пристально глядя на экран. – Секреты?
- От брата, - односложно ответил Саске.
Наруто почти незаметно вздрогнул, продолжая пристально смотреть на экран, на котором уже мелькала заставка.
- Если хочешь – прочти, - вдруг сказал Саске. – Рано или поздно ты все равно узнаешь. А мне нужна… - он помолчал, - … твоя поддержка, что ли.
Последняя фраза прозвучала растерянно.
- Поддержка? – переспросил Наруто.
Он все ещё стоял, наклонившись над сидевшим в кресле Саске. Перевел взгляд на усталые черные глаза, отметил, что на склерах проступили сосуды – значит, Саске много времени провел перед монитором.
- Это разве не слишком личное? – спросил он. – Я хочу сказать, раньше ты был против того, чтобы я читал что-то из твоих писем и так далее… Когда я спрашивал, кто тебе пишет, ты только улыбался и говорил, что ничего особенного и что это просто спам.
- Видимо, раньше было по-другому, - негромко сказал Саске. Он поднялся из кресла и направился в сторону кухни. Наруто шагнул в сторону, чтобы пропустить его. Потом склонился над столом и шевельнул мышкой, прогоняя мельтешащие по экрану вспышки разноцветных огоньков.
Поколебавшись минуту, открыл окно.
«Я тебя ненавижу. Ты можешь себе это представить?
Не-ет, наверняка не можешь.
Ты ведь нормальный. Ты ведь такой, как все. Как они. Только я знаю, что это даже не маска – вторая кожа, которую ты на себя натянул, и с которой живешь. Только я знаю, что под ней – такой же, как и я, такой же ненормальный, такой же поломанный, гнилой, насквозь гнилой...
И за это я тебя ненавижу. За то, что внутри ты такой же, как и я, а снаружи – снаружи это никак не заметно. Я хочу тебя убить, но знаю, что не смогу этого сделать. И тебе и мне остается только прятаться вглубь, внутрь себя, становится ещё более ненормальным, превращаться в зверя, в ничто, в кусок размозженного в кровавую кашу мяса.
Ты не можешь себе такого представить? А я могу. Я каждый день лежу на своей долбанной кровати, смотрю на долбанный потолок и представляю – себя, тебя, нас. Такими.
Мои внутренности точно такие же, как и твои. Точно такие же, точно, представляешь? У наших клеток один геном, отличается совеем немного. Мы одно целое. Мы одинаковы.
Я должен быть там, а ты отнял это у меня, отнял, и я тебя ненавижу, ненавижу, слышишь?
Я выберусь. Вернусь.
Жди, братишка. Я соскучился.
Надо же, я все ещё умею скучать... »
Наруто медленно опустился в кресло, стараясь унять трясущиеся от злости руки.
Вот почему у Саске усталые глаза и потерянная, вечно виноватая улыбка. Из-за этого он стал таким. Из-за этого «ненавижу», которое, наверное, звучит не в первый раз. Из-за этого «отнял», из-за «я хочу тебя убить». Из-за бессильной ненормальной ярости и отчаяния, которые как-то ухитрились просочиться через интернет.
- Прочитал? – глухо спросил за его спиной Саске.
Наруто резко крутанул кресло, разворачивая его к другу. Окно с письмом он не закрыл и чувствовал затылком яд и холод, сочащиеся из монитора. Саске, увидев его глаза, только улыбнулся.
- Он болен, - коротко пояснил он, стряхивая несуществующую шерстинку с рукава нового кремового свитера. – Это ничего, что он пишет. Я не обращаю внимания на слова, главное, что с ним все хорошо.
- Хорошо? – хрипло проговорил Наруто, сглотнув застрявший в горле комок из злости, горечи и каких-то сумбурных фраз, смешанных с ругательствами.
Саске посмотрел на него так, будто заранее знал, что тот хочет сказать, и хмыкнул:
- По крайней мере, так я знаю, что у него есть доступ к интернету, значит, он более-менее нормально себя чувствует. Вряд ли кто-то смотрит, что именно и кому он пишет. И к тому же он наверняка уничтожает все следы, так что… - он вздохнул, - Это своеобразное доказательство тому, что с ним все хорошо. А слова… Пусть. В конце концов, он в чем-то прав.
Наруто вскочил из кресла так резко, что то едва не опрокинулось. Чертыхнувшись, он ухватился за кожаный подлокотник, стиснул его до боли в пальцах.
- Прав? – выдохнул он. – В чем он прав?
- Это я виноват, - отрешенно сказал Саске. Он поднял руки к стоячему толстому воротнику свитера и чуть приподнял его, спрятав подбородок за отворот шерстяной ткани. – Если бы я не повел его на тот склон, мы бы не упали. И он бы не получил… Наруто, он ходить не может. Я только головой ударился, немного лицо разбил, а он… И это я виноват, понимаешь? Он прав, что меня винит. Пусть винит. Он прав.
Наруто отпустил кресло – оно рухнуло на пол, звякнув колесиками, завалилось на один бок, притулившись к краю стола, и блестя единственной хромированной ногой, похожей на птичью лапу. Саске вздрогнул и уставился на собственное отражение в блестящей поверхности.
- Я действительно у него все отнял, - сказал он.
- Саске, хватит бред нести, - Наруто, справившись с собой, наклонился и поставил кресло на распластанную железную лапу, и даже по спинке зачем-то похлопал, точно просил прощения. – Ты не виноват, это несчастный случай. А твой брат – ты сам сказал, что он… болен. Я правильно понял, что он немного…
- Не немного, - покачал головой Саске. Он снова поднял ворот свитера, и теперь его нижняя губа касалась колючей шерсти. – Я сначала тоже думал… А потом мне врач все рассказал. Я ведь раньше знал, только теперь ничего не помню, вот и пришлось… Это у него с детства. Несколько лет все было нормально, он справлялся. А после травмы… Все сразу навалилось, вот он и не может больше с собой совладать. Но он поправится, я знаю.
- Хорошо бы, - проворчал Наруто, закрывая окно почтовой программы. – Представляю, каково тебе, ты ведь не помнишь его в нормальном состоянии.
Саске уткнулся носом в воротник свитера и задумчиво помолчал.
- Я об этом не задумывался, - сказал он немного удивленно. – Он же мой брат.
Наруто согласно кивнул. Ему хотелось ударить Саске. В основном за то, что тот повторял его же слова, от которых сейчас он готов был отказаться. Как можно терпеть… такое? Как можно радоваться таким письмам и так спокойно об этом говорить? Как?!
- Ты злишься, - вдруг сказал Саске, глядя на него поверх горловины свитера. Его глаза блестели в вечернем полумраке, затопившем комнату.
- Вовсе нет, - натянуто улыбнулся Наруто.
- Не ври, - хмыкнул Саске. На миг Наруто почудилась знакомая ирония, и он чуть напрягся, но через секунду повел плечами, стряхивая напряжение. Саске внимательно наблюдал за ним, чуть сдвинув брови.
- Ты злишься, - утвердительно сказал он. – Только не могу понять, почему. Почему?
Наруто вздохнул. Раньше Саске непостижимым образом умудрялся угадывать его желания вперед него самого. Очередное доказательство того, что то, что было «раньше» - закончилось, и нужно учиться жить с тем, что есть «сейчас».
- Не важно, - сказал Наруто, лениво потягиваясь, чтобы окончательно избавиться от сковывающего напряжения. – Я просто устал, извини. Пойду чаю выпью. Посидишь со мной?
Саске покачал головой.
- Мне нужно ответить, - веско сказал он, педантично поправляя рукава свитера, чтобы они были закатаны до одинаковой длины.
Наруто молча смотрел на то, как его длинные ловкие пальцы сминают светло-бежевую шерсть.
- Ты уверен, что он прочтет? – спросил он. – То есть, я хочу сказать… Ты уверен, что нужно писать ответ?
- Нет, - покачал головой Саске. – Но я все равно напишу. Ты иди, я присоединюсь чуть позже.
Наруто кивнул, но не ушел, зачем-то остановился в коридоре и долго смотрел на то, как Саске, едва слышно нашептывая какие-то слова, быстро набирает на клавиатуре текст. Потом замирает на секунду, вглядываясь в строчки, и стирает все написанное. Начинает заново. Снова стирает. Начинает…
Наруто ушел на кухню, и, стоя у черного провала окна, долго вслушивался в неравномерный стук клавиш.