Название: Осколки хрусталя.
Автор: Кактус
Бета: не бечено => много ошибок.
Рейтинг: детям тоже можно
Жанр: ересь
Персонажи: таких точно не знаете. И это не я. Точно говорю.
Предупреждение: не читать.
От автора: во всем виновата песня Лиона.

На пожелтевшем от времени стертом клочке салфетки – рисунок. Черной гелевой ручкой. Маленький домик и кривое над ним небо. Элипсоподобное солнце и рваные облака. Наш рисунок, где черно-белый мир под светом солнца начинает оживать.
Под домиком – номер. Точнее, дата. День, когда был нарисован этот маленький островок надежды. Наш мир, которому мы даже успели дать имя. По которому сейчас я скучаю. Без которого больше не светит солнце, и не поют по утрам прилетевшие птицы свои серенады.
Края салфетки искромсаны и оборваны временем, силуэты размыты и неточны. Прошло уже полгода, как все это превратилось в осколок прошлого – хрустальной фигурки, поставленной слишком близко к краю высокого стола. Сейчас эта история больше напоминает сказку без счастливого конца. Глупую сказку, передаваемую из уст в уста на протяжении многих столетий.
А еще у рисунка есть хозяин – ты. Мой кошмар и моя личная боль.
Все было незаконно и неправильно. Противоестественно и наказуемо небесами. Все было слишком запретно слишком грязно. Не было шанса. Ни единого.
На рисунке – точки – птицы, прилетевшие на короткий миг весны. Да, там изображена весна, и если бы не большое солнце и раскинувшиеся на полклочка лучи, можно было подумать, что это – голая зима. Всю жизнь я боялась потерять этот маленький мирок, нарисованный твоей неумелой рукой простого студента четвертого курса юридического университета.
Тогда я стояла у окна и смотрела на плачущую за окном позднюю осень, разъяренно рвавшую разноцветные с полуголых деревьев листья, а ты сидел на кресле и быстрыми движениями чертил на клочке салфетки. В соседней комнате без устали трещало радио. Пела какая-то певица. Явно талантливая.
Тогда было не сразу понятно, что осень – к разлуке. Наверное, в тот момент я и не думала о приметах, а лишь наблюдала за тенью весны, ловко проскользнувшей меж голых кустов старой сирени около окна. Я видела, как она ушла в закат.
Я молчу, потому что молчишь ты. Обычно разговор начинается с будничных расспросов о делах, а потом плавно перетекает в какое угодно русло. Но сегодня он не вяжется, расплетается так неловко, словно кривые петли под неумелыми руками вязальщицы. Я пытаюсь разглядеть, что выше, но из-за грузно нависших над землей облаков ничего не видно. Поэтому в комнате так темно.
Слышу звук чиркающей ручки и пытаюсь уловить ход твоих мыслей.
Этому рисунку несколько месяцев, поэтому размытость силуэтов объяснима. Да и нарисовал ты ее достаточно криво, чтобы изначально было смешно на него смотреть. Где-то посередине салфетка порвалась, и дом разделился напополам. Как разделилось и небо. Солнце осталось на другой половине почти нетронутым. Эту часть, кажется, ты забрал с собой.
Я даже не помню, как ты встал с места и подошел ко мне. Как протянул рисунок и виновато опустил глаза, стыдясь своих откровенно смешных и нелепых попыток как-то замять неловкую паузу.
Ты всегда так делал. Даже когда мы были совсем еще детьми, ты пытался развеселить меня, чтобы я прекратила сердиться. В школе ты тоже меня опекал. Заменил погибшего старшего брата, стал неделимой частью меня и моей бело-черной жизни. Моих снов и кошмаров, моих мыслей и ощущений. Просто я пропустила момент, когда ты стал чем-то большим, чем просто родной человек.
То ли тебе позвонили, то ли ты позвонил – не имеет значения. Важно то, что единственной оставшейся у меня вещью остался твой кривой рисунок маленького островка весны посреди голого ноября.
Когда закончилась водка в полупустом баре, я поняла, что закончилась и жизнь.
Или долгий период, пропитанный твоим ароматом – разница невелика. Ее даже нет.
Я вижу, как шелестит время, превращаясь в некое подобие горькой памяти. От этого еще больнее отрывать от себя часы, насквозь пронизанные твоими словами.
Хотя… знаешь что? Пошел ты. Вместе со своим миром и своими чувствами. Проваливай из моей никчемной черно-белой жизни, больше похожей на голую осень. У меня есть бутылка и пустой бар, до краев заполненный дождем. Адьес, амиго.